Вокзал Ярославль - Московский

О чем писала газета "Северный край" 100 лет назад.

20 мая 1908 года офицерский зал при Вознесенских казармах переполнен был публикой, состоящей преимущественно из военщины. В этот день военно-окружным судом разбиралось нашумевшее дело о жандармском ротмистре М. Н. Кононове. Сущность настоящего дела заключается в следующем. 19 августа прошлого года на станцию Ярославль-Город прибыла компания гостей, состоящая из двух инженеров (Хохулина и Лерана), упомянутого ротмистра Кононова и двух дам. Все они расположились в так называемой «директорской комнате». Шампанское и всевозможные вина лились, как говорится, рекой. Вскоре инженер Хохулин начал хмелеть. Будучи под влиянием винных паров, он, согласно обвинительному акту, вёл себя крайне некорректно: пел разные шансонетки, назойливо приставал к дамам-собеседницам, требуя «поцеловать ручку» и т. д. Подобным поведением господина Хохулина сильно возмутился ротмистр Кононов. В конце концов, получилась тяжёлая развязка от всей этой весёлой пирушки: инженер Хохулин сделался жертвой пули, выпущенной в него Кононовым из револьвера системы Браунинг.
Председательствовал исполняющий обязанности военного судьи господин Войцехович, представитель обвинительной власти – военный прокурор Забелло и защитник – капитан Осташкевич. Подсудимый Кононов признал себя виновным в приписанном ему деянии, причём объяснил, что убийство совершил без всякого заранее обдуманного намерения, а просто – находясь в запальчивости и раздражении. Он подтвердил данные, изложенные в обвинительном акте, рассказав такую картину. Покойный Хохулин пел совершенно неподходящие в обществе дам песни и даже произносил нецензурные слова. Мало того, нахально ворвался в дамскую уборную, где находилась его (ротмистра) знакомая. Все увещевания оставались только лишь пустым звуком. Далее, по словам подсудимого, он сделал Хохулину такое предупреждение: «Арон (кличка покойного), замолчи, а то стрелять буду!» Но тот будто бы продолжал свои выходки. Наконец, Кононов, не удержавшись, произвёл выстрел из револьвера вверх. Вскоре последовал второй выстрел, и господин Хохулин с простреленным виском замертво упал на пол.
Подсудимый поясняет на суде, что первый выстрел он произвёл, желая «напугать» разбушевавшегося партнёра, а второй выстрел, как произошёл, не помнит. Допрашивается целый ряд свидетелей. Далее начинаются прения сторон. В речи прокурора ярко отражались нити не обвинительного направления против подсудимого, а скорее – защита. Так, например, господин обвинитель указывал на раздражённое и запальчивое состояние подсудимого в момент совершения им преступления.
Далее представитель обвинительной власти допускает предположение, что господин Кононов, не имея намерения убить своего товарища, произвёл выстрел с целью напугать его или же вызвать со станции народ для укрощения «винных паров». При таком ходе дела защитнику не пришлось много оппонировать, в чём он и сам признался. Доказывая случайность произведённого вторичного выстрела, господин защитник напомнил суду о товарищеском отношении покойного с подсудимым. Затем господин Осташкевич указал, что подсудимый Кононов, как офицер, из принципа должен был защищать честь женщины, которая могла бы очутиться в цепких лапах пьяного нахала (почти буквальное выражение). «Ясно, что покойный Хохулин ворвался в уборную с чисто «животной» целью»! – говорил защитник. Наконец, сославшись на беспорочную службу своего подзащитного, он закончил просьбой о полном оправдании Кононова.
Почти целый час публика с нетерпением ожидала резолюции. Высказываются разные предположения: кто говорит за полное оправдание, а большая часть – наоборот. Но вот раздаётся звонок. В зале сразу водворяется мёртвая тишина. Оглашается приговор суда: «Подсудимый такой-то признан виновным в неосторожном убийстве инженера Хохулина и отдаётся под арест на гауптвахту сроком на один месяц. Вещественное доказательство – револьвер возвратить владельцу, который имеет на то законное основание…».